Мне на Казанском выходить. Через длиннющий переход с кольца на радиальную, и дальше, к электричкам. Народу... Ну, как обычно в Москве, в пятницу, в конце арбайтен-тайма. Духота, теснота, составной, многокомпонентный амбре - фуууу.... Скорей бы наружу!
А тут ремонт, будь он неладен. Выползать всей толпе через узкий пролет четырехэтапной лестницы, а сверху еще и встречный поток валит. Ползем муравьиными шажками. И только посреди нижней четверти лестницы стало понятно, откель такой гемор.
По лестнице вверх поднимается женщина постбальзаковского, весьма субтильная, пытаясь за собой тащить за ручку упитанной комплекции чемодан. При желании ее саму можно запаковать в него, и еще место останется. Всем приходится ее обходить, тут поток сужается практически в моноколонну. Кто-то чертыхается, иной ныряет меж тел слаломом. А женщина все пыжится, едва поднимая толстяка на очередную ступень.
Ну, это надолго, мелькнула первая мысль. А вторую додумать не успел. Рефлекс сработал.
- Дайте, помогу, - и рванул за ручку. Да, тут пуда два, с гаком! Гантели, что ли переносит?
Перетащил рысью до самого верха, запыхался одышливо (говорили же, занимайся, хоть зарядкой, гедонист хренов). Тут как раз женщина подтянулась в легком недоумении.
- Спасибо, молодой человек, дай Бог счастья.
- Та на здоровье, - бросаю небрежно. Ишь, молодой... Сорокет разменял, а все молодой.
Пошел дальше, оставив женщину позади. А хорошо! И фиг с ним, с брюшком намечающимся, с лысинкой, давно утвердившейся посредь макушки. Молодой же? А то!
Но главное - человек.
